Нина Мечковская - Социальная лингвистика [таблицы в рисунках]

В обстановке иной лингвистической идеологии складывался сербскохорватский литературный язык (ныне ставший двумя языками — сербским и хорватским).

Литературный язык Сербии XVIII в. стоял на распутье: в литературе и письменности сосуществовали и соперничали несколько стилистических систем. Одни из них были связаны с церковнославянским языком, в том числе с его русской редакцией, другие — с народным сербским языком. Создатели сербского литературного языка — Досифей Обрадович, Вук Караджич, Джура Даничич — отказались от архаизирующих церковнославянских стилей и обратились к современному народному языку. В такой ориентации сказалась сильная в сербском возрождении идеология романтизма, с его интересом к этнической самобытности, дописьменной народной культуре, к "душе" народа. Обрадович, крупнейший сербский писатель XVIII в., на практике — в своих художественных и публицистических сочинениях — доказал приемлемость народного сербского языка в качестве языка литературного. Более радикально-народный Караджич составил грамматику и словарь на основе фольклора сербов, хорватов, черногорцев (1814, 1818 гг.) и издал — в качестве образца нового литературного языка — несколько сборников народной поэзии. Отмечая радикализм Караджича, Н.И. Толстой писал, что отказ от книжных языковых элементов, от церковнославянизмов "не мог не привести к значительному сокращению стилистических возможностей литературного языка" (Национальное возрождение 1978, 300).

Кодификация Караджича была принята обществом. Реформа Караджича, лингвистическая идеология, на которой она вырастала, определили типологические черты литературного сербскохорватского языка: близость к народно-разговорной речи, значительную терпимость к диалектизмам, вместе с тем — известную суженность стилистических возможностей, что связано с отходом от традиций церковнославянской книжно-письменной культуры.

Говоря о типологических особенностях литературных языков, важно учитывать также их зависимость от эстетики и поэтики литературного направления, главенствующего в эпоху формирования литературного языка. Показательны в этом отношении различия французского и русского литературных языков.

Формирование французского литературного языка связано с художественной теорией и практикой классицизма. В рационалистическом, абстрагирующем искусстве классицизма отбор языковых средств строго регламентировался литературными жанрами. В наиболее авторитетных высоких жанрах (трагедия, эпическая поэма, но не лирика, которая по самой природе тяготеет к конкретному, непосредственному, индивидуальному) язык был рационалистически ясен, точен и далек от живых красок народно-разговорной речи.

Обособленность книжной и разговорной речи, некоторая рационалистичность, "сухость" книжных и нейтральных стилей остаются характерными чертами нормативно-стилистической системы французского литературного языка.

В отличие от классицистического начала современного французского литературного языка, становление современном русского литературного языка связано с утверждением реализма. Познавательные установки реалистической литературы и ее изобразительные средства делают художественный текст принципиально открытым всем языковым стихиям. В реализме между художником и миром не стоит фильтрующая эстетика разума, как в классицизме, или эстетика избранных эмоциональных состояний, как в сентиментализме. Для реалиста язык — это часть того мира, который искусство стремится изобразить во всей полноте и правде. Вместе с тем в реализме язык — это не только объект, но и средство воспроизведения действительности. Со времен гоголевской "натуральной школы" в русской литературе по-разному говорят крестьянин и чиновник, мастеровой и купец; издавна употребительны диалектные и просторечные краски. Реалистической эстетике чужды запреты, языковая ограниченность или односторонность. Она принципиально не нормативна. Но это значит, что та стилистическая система, которая формируется в реалистической литературе, отличается большой широтой, свободой, гибкостью своих норм. Именно таковы особенности русского литературного языка.

Проблема "язык и культура" многоаспектна. К ней по-разному подойдут историк культуры и лингвист, философ и психолог, этнограф и литературовед. Однако и языковедческий аспект проблемы по меньшей мере двупланов, поскольку язык и культура взаимодействуют. Поэтому сразу встают два вопроса: 1) как разнообразные культурные процессы влияют на язык? 2) как язык влияет на культуру? Однако прежде всего законен вопрос о соотношении понятий "язык" и "культура": в какой мере язык — это культура?

Культура противостоит природе. Лат. cultiira (от colo — обрабатываю, возделываю, развожу) означало нечто взращенное трудом человека, в отличие от дикорастущего. Культура — это продукт социальной, а не биологической активности людей. Язык же выступает как явление и культуры и природы. Бесспорно, что язык — это одно из важнейших достижений социальной истории человечества, слагаемое культуры и ее орудие. Однако, с другой стороны, в самой материи языка, в ряде существенных характеристик языковой структуры сказалась биологическая природа человека. Здесь многое определено возможностями физиологии и психофизиологии речевой деятельности. Так, наличие во всех языках мира гласных и согласных и преобладание звуковых цепей с чередованием гласных и согласных обусловлено не культурой, а природой: человек не в состоянии ни произносить, ни воспринимать речь из одних гласных или одних согласных.

Психофизиологические возможности знаковой деятельности человека обусловили уровневую организацию языка, определили количественные параметры отдельных уровней — например, объем фонологической системы, колеблющийся по разным языкам в интервале от 10 до 100 единиц; объем словаря в интервале от 10 тыс. до полумиллиона слов; меру избыточности в языке.

Объемом оперативной памяти человека ограничена средняя длина предложения, средняя глубина и ширина подчинительных связей при развертывании высказывания[26], средняя длина синонимического ряда, размеры лексико-семантических групп. Природа определяет в языке наиболее глубокие черты его структуры и закономерности порождения и восприятия текста. Культура определяет план содержания языка.

Современному знанию открывается поразительно глубокое взаимопроникновение природы и культуры, и язык — одно из ярких его проявлений. В молекулярной биологии и семиотике был увиден изоморфизм (структурное сходство) генетического кода и языка. Они рассматриваются как информационные системы, служащие для порождения текстов путем комбинаторики некоторых исходных элементов: в механизмах генетики — четырех химических радикалов при развертывании "химического текста" наследственности; в механизмах языка — набора фонем при порождении речи. Р.О. Якобсон высказал предположение, что сходство языка с генетическим кодом возникло в результате того, что в процессе филогенеза человек бессознательно конструировал язык по образцу генетического кода. Это копирование генетического кода в языке возможно благодаря тому, что организм неосознанно владеет информацией о своем строении, в том числе — о строении своего генетического кода (Гамкрелидзе 1988).

Дискуссионным остается вопрос о соотношении врожденного и приобретенного в речевой деятельности человека. Общепризнано, что человек обладает врожденной языковой способностью, т. е. психофизиологическим механизмом, который обеспечивает возможность речи. По мнению большинства исследователей, это означает способность человеческого мозга в первые годы онтогенеза усвоить, во-первых, систему знаков конкретного языка и, во-вторых, правила, позволяющие строить тексты, выбирая и комбинируя нужные знаки. Реализация языковой способности происходит в процессе общения человека с окружающими людьми — носителями конкретного языка (или языков). Согласно более радикальной концепции Ноэма Хомского (США), врожденный компонент языковой способности является более содержательным, поэтому усвоение языка в онтогенезе начинается не "с нуля". Языковая способность включает некоторые врожденные и универсальные знания, с помощью которых человек порождает и понимает предложения (Хомский 1972; Хомский 1972а). Таким образом, по Хомскому, наиболее глубокие черты языковой структуры и семантики имеют природно-генетическую основу.